Молитва (Я, матерь божия, ныне с молитвою). Анализ: «Молитва» Лермонтова. Попытка переосмыслить жизнь
За свою недолгую жизнь Михаилом Юрьевичем Лермонтовым были созданы сотни стихотворений, десятки поэм, а также несколько прозаических произведений, самым известным из которых, наверняка, является его роман «Герой нашего времени», главный герой которого, Григорий Александрович Печорин, был назван В.Г. Белинским «Онегиным нашего времени».
Наследие автора до сих пор находится под пристальным вниманием многих любителей поэзии, как, наверное, образец лирики с печатью светлой и легкой, практически воздушной печали, наполненной переживаниями юного поэта о различных проблемах человеческой души. Чаще всего, конечно, об одиночестве и изгнанничестве, о неразделенной любви, о Родине и проч.
Не стоит, однако, забывать и о стихотворениях М.Ю. Лермонтова, принадлежащих к разделу духовной лирики. Такими текстами являются, например, три произведения с одинаковым названием – «Молитва» (1829, 1837, 1839).
Казалось бы, что эти стихотворения должны иметь в себе что-то общее, объединяющее их (кроме, естественно, заглавия), но я считаю, что эти тексты – это показатель динамического роста поэтической души, её непрерывного развития, продолжавшегося на протяжении десяти лет, с 1829 по 1839 годы.
Мировоззренческие взгляды Михаила Юрьевича Лермонтова меняются, потому и меняются и темы его размышлений, темы его стихотворений. Душа поэта стремится к новым высотам, для неё открываются новые, ранее не изведанные и не принятые им горизонты, а мир вокруг наполняется ощущением сладкой надежды, которая, по Лермонтову, отчего-то быстро рушится и исчезает, оставляя лирического героя его стихотворений у разбитого корыта жизни, где никто не способен ему помочь.
В таких ситуациях особенно остро чувствуется подступающее к горлу вековое одиночество, неумолимо сжимающее человека в своих железных тисках, и стихотворения поэта отражают это угнетенное состояние одинокого странника, отягченного бременем вечного скитания и непонимания среди себе подобных.
Его первая «Молитва» (1829) – это искренняя, прямая, честная и обличающая себя самого исповедь, это желание поговорить с Богом без каких-либо посредников, желание высказать о себе всю подноготную, ничего не приврав и не приукрасив, это довольно-таки честное признание за собой многих грехов, от которых лирический герой и не собирается отказываться.
Молодой пятнадцатилетний поэт, ощущающий свою вину в неповиновении Божьим заветам, в нарушении Его заповедей, в порыве страстного желания выговориться и облегчить свою мятежную непризнанную душу сразу раскрывает все свои карты, стараясь ничего не скрывать:
Не обвиняй меня, всесильный,
И не карай меня, молю,
За то, что мрак земли могильный
С ее страстями я люблю;
Он рассказывает обо всех своих прегрешениях, о каждом своем мимолетном неправильном помысле, и в то же время яро пытается оправдаться перед Богом, находя своим проступкам тысячи иных причин, которые, как ему кажется, вполне способны оправдать его целиком и полностью.
В этой его молитве нет того смирения перед Богом, что свойственно многим молитвам (прежде всего, как жанру религиозной литературы).
Лермонтовская «Молитва» - это горячий и импульсивный вызов Богу, воззвание молодого поэта к Высшему Судие, это признание оголтелого мятежника и смелого песнопевца, предпочитающего земные страсти небесным благам, дарованным человеку.
Поэт еще не готов отказаться от того мира, в котором он находится сейчас, от той яркости и блеска витрин и балов, однако он уже прекрасно понимает тесноту того островка, на котором бродят его заблудший ум и помертвевшее сердце.
Но Лермонтов не готов поменять его на спокойную богобоязненную жизнь, исполненную смирением и кротостью. Нет, для него жизнь – это поток страстей, это борьба и мятеж, это бесконечные «дикие волненья», наполняющие его душу.
В какой-то степени, мир Лермонтова, как и мир Джорджа Байрона, – это сочетание демонического и божественного начал, это их вечная борьба и одновременное нахождение рядом (в 1829 году Лермонтов начинает работать над своим «Демоном», работа продолжается вплоть до 1839 года). И, по словам самого Лермонтова, «…этот демон живет во мне, пока живу и я…», пока поэт не расправится с ним вполне чудным и понятным способом – своими стихами.
«Молитва» 1837 года – это уже иной уровень организации поэтической души Лермонтова. Поэт отходит от нелепого самооправдания, от обличительных речей и от ненужных воззваний, прося в своей молитве не за себя, непримиримого мятежника и усталого путника, а за свою любимую:
Не за свою молю душу пустынную,
За душу странника в мире безродного;
Но я вручить хочу деву невинную
Теплой заступнице мира холодного.
За ту, которая вряд ли когда-нибудь будет с ним рядом, однако образ её благороден и еще способен возродить в поэте угасшие любовные чувства, способен всколыхнуть увядающее и окаменевшее сердце, уставшее от жизни, изгнания, одиночества и непонимания.
Стихотворение это, по-видимому, было обращено к Варваре Александровне Лопухиной, которую до конца жизни любил поэт, однако семья девушки была против её брака с Лермонтовым. Любовь, которая так неожиданно появилась, сохранилась в сердце Лермонтова до самых последних годов его жизни.
В своей «Молитве» Лермонтов обращается уже не к Христу, как это обычно было принято, а к Богородице, к Божьей Матери, которая является заступником всего человечества перед лицом Её Сына.
Лермонтов, терзаемый демоническими мыслями, еще страшится просить за себя, но всю свою любовь, всю свою веру он вкладывает в образ единственной Прекрасной Дамы, за которую и молит Божию Матерь. Свою персону он даже не осмеливается поставить в один ряд с «девой невинной», ведь он только «безродный странник с пустынною душой».
Его молитва – это молитва истинно любящего человека, который желает только счастья объекту своей любви, который, ради её свободы, не собирается сковывать её в своих объятиях. Несмотря на взаимную любовь, сердцам двух возлюбленных так и не суждено быть вместе, и Лермонтов, исполненный самым высоким чувством, вручает девушку в руки Божьей Матери с надеждой на её заступничество и защиту.
В этой молитве поэтом движет не желание самооправдаться, не стремление выложить про себя все непотребное, за что потом можно было бы себя казнить, а неизбывное, сильное и вечное чувство любви.
«Молитва» 1839 года посвящена М.А. Щербатовой, с которой связана первая дуэль Михаила Юрьевича Лермонтова с Э. де Барантом, повлекшая за собой ссылку поэта на Кавказ.
По свидетельствам современников, М.А. Щербатова велела молиться поэту, когда у него на душе тоска. Лермонтов пообещал обязательно выполнить завет своей возлюбленной и в 1839 году написал стихотворение «Молитва» («В минуту жизни трудную…»).
В отличие от двух предыдущих текстов, как мне кажется, эта «Молитва» проникнута именно той светлой грустью и печалью, однако в ней проблескивает яркий свет надежды, которая не угасает как обычно, а продолжает освещать темные демонические дебри души Лермонтова. Для поэта уже исчезают все сомнения, он словно очищается от всего бремени, которое тяготило его всю жизнь, он освобождается от внутренних оков, обретая душевную свободы, дороже которой нет ничего:
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко –
И верится, и плачется
И так легко, легко…
В том же году и заканчивается работа над «Демоном». Лермонтов, как и обещал, наконец-то расправился с надоедливым и изматывающим бесом в своей душе посредством поэтического слога.
Отягченная раздумьями, привязанная к земным страстям душа поэта наконец-то вырывается из этого порочного круга, возвращаясь хоть и на минуту, но к Творцу.
В этой «Молитве» выражена та самая легкость, присущая некоторым стихотворениям Лермонтова: в ней нет пространных и тяжелых размышлений молодого человека об одиночестве и изгнании.
Нет, она наполнена потрясающей духовной энергетикой, способной растопить душу любого, способной оживить любого живого мертвеца, чье сердце и ум уже давно отказались чувствовать.
Таким образом, на протяжении всего создания стихотворных текстов «Молитв» душа поэта претерпела заметные изменения, отчего и изменились и направления его мыслей и размышлений.
Если в первой «Молитве» (1829) поэт выступает самооправдывающимся мятежником, неспособным к смирению и кротости, готовым жить ради своей собственной правды, которая кардинально отличается от Божьих заветов, то его последняя «Молитва» (1839) – это тончайший образец духовной лирики, в котором каждое слово дышит «непонятной святой прелестью», полной легкости и смирения.
А «Молитва» 1837 года выступает неким переходным этапом между этими двумя полярными полюсами поэтической души, в которой постепенно начинают возрождаться высокие чувства, такие как любовь.
Все это говорит о том, что сквозь эти три «Молитвы» можно проследить чарующее изменение души поэта, они представляют собой цепь текстов, скрепленных только именем автора, но никак не чувствами, которые испытывает лирический герой.
«Молитвы» Лермонтова – это образец разительного и стремительного становления поэтической души от истока до вершины, от самооправдания и мятежа до безграничной любви и легкости.
Детальное описание из нескольких источников: «молитва м ю лермонтова» - в нашем некоммерческом еженедельном религиозном журнале.
Наследие автора до сих пор находится под пристальным вниманием многих любителей поэзии, как, наверное, образец лирики с печатью светлой и легкой, практически воздушной печали, наполненной переживаниями юного поэта о различных проблемах человеческой души. Чаще всего, конечно, об одиночестве и изгнанничестве, о неразделенной любви, о Родине и проч.
Не стоит, однако, забывать и о стихотворениях М.Ю. Лермонтова, принадлежащих к разделу духовной лирики. Такими текстами являются, например, три произведения с одинаковым названием – «Молитва» (1829, 1837, 1839).
Казалось бы, что эти стихотворения должны иметь в себе что-то общее, объединяющее их (кроме, естественно, заглавия), но я считаю, что эти тексты – это показатель динамического роста поэтической души, её непрерывного развития, продолжавшегося на протяжении десяти лет, с 1829 по 1839 годы.
Мировоззренческие взгляды Михаила Юрьевича Лермонтова меняются, потому и меняются и темы его размышлений, темы его стихотворений. Душа поэта стремится к новым высотам, для неё открываются новые, ранее не изведанные и не принятые им горизонты, а мир вокруг наполняется ощущением сладкой надежды, которая, по Лермонтову, отчего-то быстро рушится и исчезает, оставляя лирического героя его стихотворений у разбитого корыта жизни, где никто не способен ему помочь.
В таких ситуациях особенно остро чувствуется подступающее к горлу вековое одиночество, неумолимо сжимающее человека в своих железных тисках, и стихотворения поэта отражают это угнетенное состояние одинокого странника, отягченного бременем вечного скитания и непонимания среди себе подобных.
Молодой пятнадцатилетний поэт, ощущающий свою вину в неповиновении Божьим заветам, в нарушении Его заповедей, в порыве страстного желания выговориться и облегчить свою мятежную непризнанную душу сразу раскрывает все свои карты, стараясь ничего не скрывать:
И не карай меня, молю,
За то, что мрак земли могильный
С ее страстями я люблю;
В этой его молитве нет того смирения перед Богом, что свойственно многим молитвам (прежде всего, как жанру религиозной литературы).
Лермонтовская «Молитва» – это горячий и импульсивный вызов Богу, воззвание молодого поэта к Высшему Судие, это признание оголтелого мятежника и смелого песнопевца, предпочитающего земные страсти небесным благам, дарованным человеку.
Поэт еще не готов отказаться от того мира, в котором он находится сейчас, от той яркости и блеска витрин и балов, однако он уже прекрасно понимает тесноту того островка, на котором бродят его заблудший ум и помертвевшее сердце.
Но Лермонтов не готов поменять его на спокойную богобоязненную жизнь, исполненную смирением и кротостью. Нет, для него жизнь – это поток страстей, это борьба и мятеж, это бесконечные «дикие волненья», наполняющие его душу.
В какой-то степени, мир Лермонтова, как и мир Джорджа Байрона, – это сочетание демонического и божественного начал, это их вечная борьба и одновременное нахождение рядом (в 1829 году Лермонтов начинает работать над своим «Демоном», работа продолжается вплоть до 1839 года). И, по словам самого Лермонтова, «…этот демон живет во мне, пока живу и я…», пока поэт не расправится с ним вполне чудным и понятным способом – своими стихами.
За ту, которая вряд ли когда-нибудь будет с ним рядом, однако образ её благороден и еще способен возродить в поэте угасшие любовные чувства, способен всколыхнуть увядающее и окаменевшее сердце, уставшее от жизни, изгнания, одиночества и непонимания.
Стихотворение это, по-видимому, было обращено к Варваре Александровне Лопухиной, которую до конца жизни любил поэт, однако семья девушки была против её брака с Лермонтовым. Любовь, которая так неожиданно появилась, сохранилась в сердце Лермонтова до самых последних годов его жизни.
В своей «Молитве» Лермонтов обращается уже не к Христу, как это обычно было принято, а к Богородице, к Божьей Матери, которая является заступником всего человечества перед лицом Её Сына.
Лермонтов, терзаемый демоническими мыслями, еще страшится просить за себя, но всю свою любовь, всю свою веру он вкладывает в образ единственной Прекрасной Дамы, за которую и молит Божию Матерь. Свою персону он даже не осмеливается поставить в один ряд с «девой невинной», ведь он только «безродный странник с пустынною душой».
Его молитва – это молитва истинно любящего человека, который желает только счастья объекту своей любви, который, ради её свободы, не собирается сковывать её в своих объятиях. Несмотря на взаимную любовь, сердцам двух возлюбленных так и не суждено быть вместе, и Лермонтов, исполненный самым высоким чувством, вручает девушку в руки Божьей Матери с надеждой на её заступничество и защиту.
В этой молитве поэтом движет не желание самооправдаться, не стремление выложить про себя все непотребное, за что потом можно было бы себя казнить, а неизбывное, сильное и вечное чувство любви.
По свидетельствам современников, М.А. Щербатова велела молиться поэту, когда у него на душе тоска. Лермонтов пообещал обязательно выполнить завет своей возлюбленной и в 1839 году написал стихотворение «Молитва» («В минуту жизни трудную…»).
В отличие от двух предыдущих текстов, как мне кажется, эта «Молитва» проникнута именно той светлой грустью и печалью, однако в ней проблескивает яркий свет надежды, которая не угасает как обычно, а продолжает освещать темные демонические дебри души Лермонтова. Для поэта уже исчезают все сомнения, он словно очищается от всего бремени, которое тяготило его всю жизнь, он освобождается от внутренних оков, обретая душевную свободы, дороже которой нет ничего:
И верится, и плачется
И так легко, легко…
Отягченная раздумьями, привязанная к земным страстям душа поэта наконец-то вырывается из этого порочного круга, возвращаясь хоть и на минуту, но к Творцу.
В этой «Молитве» выражена та самая легкость, присущая некоторым стихотворениям Лермонтова: в ней нет пространных и тяжелых размышлений молодого человека об одиночестве и изгнании.
Нет, она наполнена потрясающей духовной энергетикой, способной растопить душу любого, способной оживить любого живого мертвеца, чье сердце и ум уже давно отказались чувствовать.
Если в первой «Молитве» (1829) поэт выступает самооправдывающимся мятежником, неспособным к смирению и кротости, готовым жить ради своей собственной правды, которая кардинально отличается от Божьих заветов, то его последняя «Молитва» (1839) – это тончайший образец духовной лирики, в котором каждое слово дышит «непонятной святой прелестью», полной легкости и смирения.
А «Молитва» 1837 года выступает неким переходным этапом между этими двумя полярными полюсами поэтической души, в которой постепенно начинают возрождаться высокие чувства, такие как любовь.
«Молитвы» Лермонтова – это образец разительного и стремительного становления поэтической души от истока до вершины, от самооправдания и мятежа до безграничной любви и легкости.
«Молитва (…)» М.Лермонтов
Я, матерь божия, ныне с молитвою
Не за свою молю душу пустынную,
За душу странника в мире безродного;
Но я вручить хочу деву невинную
Теплой заступнице мира холодного.
Анализ стихотворения Лермонтова «Молитва»
Стихотворение «Молитва», написанное в 1839 году, относится к позднему периоду творчества Михаила Лермонтова. Автору всего 25 лет, однако он уже успел побывать в ссылке и переосмыслить собственную жизнь, в которой ему попеременно доводилось играть роль светского льва и дебошира.
Вернувшись с Кавказа в чине корнета лейб-гвардии, поэт осознал, что не в состоянии что-либо изменить в мире, который его окружает. И чувство собственного бессилия заставило его обратиться к Богу, которого, несмотря на классическое религиозное воспитание, Михаил Лермонтов никогда не воспринимал всерьез.
Современники поэта и, в частности, Виссарион Белинский, отмечают, что бурная и деятельная натура Михаила Лермонтова очень часто заставляя его сперва совершать поступки, а после их осмыслять . Бунтарь по жизни, он даже не пытался скрывать свои политические взгляды. Однако несколько месяцев, проведенных на Кавказе, произвели на поэта неизгладимое впечатление. Он был не только поражен восточной мудростью, но и проникся идеями некоего высшего начала, которому подчиняется судьба каждого человека. Оставаясь по-прежнему бунтарем, Михаил Лермонтов, по-видимому, решил для себя, что попытки доказать окружающим их глупость и никчемность – совсем не та миссия, которая предначертана ему свыше. По возвращении в Москву он снова блистает на светских раутах и даже испытывает некоторое удовольствие от внимания к своей персоне со стороны представительниц слабого пола, которых прельщает его слава героя, бунтаря и сорвиголовы. Однако из всех барышень Михаил Лермонтов выделяет юную Марию Щербакову, которая однажды заявляет ему, что только молитва, обращенная к Богу, дает душевное равновесие и помогает в самые трудные минуты жизни.
Конечно, было бы весьма наивно полагать, что человек с задатками атеиста пойдет в храм или же сделает «Псалтырь» своей настольной книгой. Тем не менее, Михаил Лермонтов нашел в словах юной особы некую истину, которая была недоступна его пониманию. И – написал собственную «Молитву», которая стала одним из наиболее светлых и лирических произведений поэта.
В этом стихотворении нет слов, обращенных к Богу, нет просьб, самобичевания и покаяния . Однако поэт признает, что обычные слова могут обладать целебной силой, очищая душу от скорби, тоски и тяжкого бремени, вызванного осознанием собственного бессилия. Но, самое главное, что Михаил Лермонтов действительно следует совету Марии Щербаковой и начинает молиться тогда, когда ощущает себя в ловушке собственных мыслей и переживании. Не менее страшным врагом поэта являются сомнения, которые, впрочем, свойственны всем молодым людям. Однако для Михаила Лермонтова они являются чем-то вроде наказания, так как ставят под сомнение не только образ жизни поэта, но и его цели, желания и стремления. Что, если увлечение литературой является пустым самообманом, а светлые идеалы, отождествляющие равноправие и взаимное уважение людей – лишь вымысел, порожденный богатым воображением? Но ведь есть Пушкин и Вяземский, Белинский и Краевский, которые придерживались подобных мировоззрений. И тогда, чтобы развеять сомнения и найти духовную опору Лермонтов начинает молиться, горячо, со слезами и с чувством раскаянья за то, что допускает даже мысль о том, что его судьба может быть другой.
Стихотворение «Молитва» - это, в какой-то степени, попытка смириться с тем путем, который предначертан поэту. Но, в то же время, это укрепление его веры в собственные силы и, что не исключено, предчувствие скорой гибели. Это – покаяние в стихах, смысл которого заключается в борьбе с собственными слабостями, которые вынуждают Лермонтова постоянно скрывать под маской благопристойности свои истинные чувства и мысли.
Храм святителя Василия Великого
Я, матерь божия, ныне с молитвою
Пред твоим образом, ярким сиянием,
Не о спасении, не перед битвою,
Не с благодарностью, иль покаянием,
Но я вручить хочу деву невинную
Теплой заступнице мира холодного.
Дай ей сопутников, полных внимания,
Молодость светлую, старость покойную,
Сердцу незлобному мир упования.
В утро ли шумное, в ночь ли безгласную,
Ты восприять пошли к ложу печальному
Лучшего ангела душу прекрасную.
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
В созвучьи слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
И верится, и плачется,
И так легко, легко.
©2007-2017 Храм св. Василия Великого (на Горке) город Псков. Контакты
Молитва - Михаил Лермонтов
В минуту жизни трудную,
Теснится ль в сердце грусть,
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Есть сила благодатная
В созвучьи слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
С души как бремя скатится,
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
В минуту жизни трудную. На слова М.Ю. Лермонтова
Нет похожих книг.
И это написано в 1839 году..сейчас такого не напишут.
Сейчас напишут и поглубже, нужно искать и читать. Например Иеромонах Роман Матюшин. Спаси Господи!
ахахаха, да, конечно, иером. Роман лучше Лермонтова…
вот это поколение интернет-поэзии…
Просто вы не хотите видеть бриллианты современной поэзии. Да, сейчас много поэтического мусора. Но в те времена тоже было немерено мусорной поэзии, которую писали все, кому не лень, и кого учили стихомсложению. Пройдут многие годы, и стихотворения поэтов нашего времени будут давать в школах так же, как сейчас дают Маяковского и Цветаеву.
«Молитва» - стихотворение Лермонтова, написанное уже в конце творческого пути в 1839 году. В его поэзии есть и другие стихотворения с тем же названием: в ранней лирике это стихотворение «Не обвиняй меня Всесильный…», созданное в 1829 году, оно при жизни поэта не печаталось, и «Я, Матерь Божия, ныне с молитвою…», которое было написано в 1837 году, то есть немногим ранее рассматриваемого.
Даже среди шедевров лермонтовской лирики «Молитва» 1839 года поражает удивительной гармонией и проникновенностью звучания. Все художественные средства подчинены задаче выразить глубину молитвенного чувства человека.
В творчестве Лермонтова «Молитва» стала стихотворением, обозначившим новый поворот во внутреннем, душевном и духовном, состоянии поэта. Она стала ответом тем, кто обвинял его в безверии и демонизме.
Самой молитвы нет, как у Пушкина, например. Есть только само восприятие человеком Божественного откровения. Дан ответ: Господи! Ты со мною. Не оставляй меня.
С душой… Хороший стих
Красивый стих, мне задали его в школе выучить. Мне понравился и легко учится.
Хороший стих, выучил на #5
Короткий и довольно посредственный стих. В школе выучил за 15 минут на перемене.
Не вам, уважаемый, и не нам судить. Сначала сами напишите что-нибудь стоящее.
Все мы скоры на осуждение. А как обернёмся да посмотрим на плоды дел своих, так сразу понимаем: лучше бы и рта не раскрывали. Простите за ответ.
О! Как самонадеян сей глупец!
Смешить людей - вот весь его удел!…((
Скажу прямо, не такие они и талантливые, был бы талант, истинный, не умерли бы в бедности. Ни Пушкин, ни Гоголь и другие.
Потому что за их творчество им не кто не платил времена другие были…
Их талант был направлен против жестокости власти. Из-за этого они попадали в ссылки. Они являлись началом освободительного процесса под названием революция (1917) . Они рождали патриотизм, любовь к РОДИНЕ и веру крестьян в свою силу.
*даня утверждать об истином таланте писателей нам дает право их известность, их особый склад ума, их важный, бесспорный и непоколебимый вклад в мир, где основной массой управляют меркантильность и лицемерие. Богатым можно быть только душой. Всё остальное - иллюзия.
Как только поймешь о чем я, разбей свою драгоценную копилку и купи пару книг. Forbes подождет.
Самое загадочное произведение Лермонтова…
… скажите, а о какой молитве идет речь в стихотворение?
Увы, это неизвестно.
Преподобный Варсонофий Оптинский считал, что в этом стихотворении говорится про Иисусову молитву.
Почивший 20 февраля2017 г. Схиархимандрит Кирилл Павлов диктовал это стихотворение своим чадам, как молитву.
Другое время. Другие стихи. Такие гении часто не рождаются.
Неблагодарное это занятие - объяснять стихи прозой.
Кто певец … звучит как солист в хоре мальчиков?
Оксана!О каком конце творческого пути Вы говорите? В момент опубликования стихотворения «Молитва» 14 ноября 1839 года в «Отечественных Записках» Лермонтову 25 лет и только в этом году напечатаны «Герой нашего времени» и и»Мцыри». А «Молитва» скорее всего написана в период ареста Лермонтова после написания им «На смерть поэта» в 1837 году.Именно тогда он прочувствовал исцеляющую силу «Молитвы» и написал практически гимн молитве. Это период начала творческого созревания поэта. К сожалению мы были лишены возможности прикоснуться к его будущим несомненно более зрелым произведениям, ибо через два года после опубликования «Молитвы» он погиб.
Молитва (М. Ю. Лермонтов)
Я, Матерь Божия, ныне с молитвою
Пред Твоим образом, ярким сиянием,
Не о спасении, не перед битвою,
Не с благодарностью иль покаянием,
Не за свою молю душу пустынную,
За душу странника в свете безродного;
Но я вручить хочу деву невинную
Теплой Заступнице мира холодного.
Окружи счастием душу достойную;
Дай ей сопутников, полных внимания,
Молодость светлую, старость покойную,
Сердцу незлобному мир упования.
Срок ли приблизится часу прощальному
В утро ли шумное, в ночь ли безгласную -
Ты восприять пошли к ложу печальному
Лучшего ангела душу прекрасную.
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
С души как бремя скатится,
И верится, и плачется,
И так легко, легко….
Есть речи - значенье
Темно иль ничтожно,
Но им без волненья
Как полны их звуки
В них слезы разлуки,
В них трепет свиданья.
Не встретит ответа
Средь шума мирского
Из пламя и света
Но в храме, средь боя
И где я ни буду,
Не кончив молитвы,
На звук тот отвечу,
И брошусь из битвы
Ему я навстречу.
И СКУЧНО И ГРУСТНО
И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды…
Желанья!… что пользы напрасно и вечно желать?
А годы проходят - все лучшие годы!
Любить… но кого же. на время - не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и вс° там ничтожно…
Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманием вокруг -
Такая пустая и глупая шутка…
Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом!…
Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?…
Играют волны - ветер свищет,
И мачта гнется и скрыпит…
Увы, - он счастия не ищет
И не от счастия бежит!
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой…
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!
Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее - иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
Как пир на празднице чужом.
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны
И перед властию - презренные рабы.
Так тощий плод, до времени созрелый,
Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,
Висит между цветов, пришлец осиротелый,
И час их красоты - его паденья час!
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от ближних и друзей
Неверием осмеянных страстей.
Едва касались мы до чаши наслажденья,
Но юных сил мы тем не сберегли;
Из каждой радости, бояся пресыщенья,
Мы лучший сок навеки извлекли.
Мечты поэзии, создания искусства
Восторгом сладостным наш ум не шевелят;
Мы жадно бережем в груди остаток чувства -
Зарытый скупостью и бесполезный клад.
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
И предков скучны нам роскошные забавы,
Их добросовестный, ребяческий разврат;
И к гробу мы спешим без счастья и без славы,
Глядя насмешливо назад.
Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом.
Без вас хочу сказать вам много,
При вас я слушать вас хочу;
Но молча вы глядите строго,
И я в смущении молчу.
Что ж делать. Речью неискусной
Занять ваш ум мне не дано…
Все это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно…
Тучки небесные, вечные странники!
Степью лазурною, цепью жемчужною
Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники,
С милого севера в сторону южную.
Кто же вас гонит: судьбы ли решение?
Зависть ли тайная? злоба ль открытая?
Или на вас тяготит преступление?
Или друзей клевета ядовитая?
Нет, вам наскучили нивы бесплодные…
Чужды вам страсти и чужды страдания;
Вечно холодные, вечно свободные,
Нет у вас родины, нет вам изгнания.
Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит её рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни темной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
Но я люблю - за что, не знаю сам -
Её степи холодное молчанье,
Её лесов безбережных колыханье,
Разливы рек её, подобные морям;
Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень;
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз,
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубы,
И ты, им преданный народ.
Быть может, за стеной Кавказа
Сокроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу,
И звезда с звездою говорит.
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом…
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чем?
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Но не тем холодным сном могилы…
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь;
Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,
Надо мной чтоб, вечно зеленея,
Темный дуб склонялся и шумел.
Дорогие друзья, наш проект существует исключительно благодаря вашей поддержке.
Поиск на сайте
Как помочь проекту?
Вы можете поддержать наш проект, перечислив доступную вам сумму на
Кроме того, вы можете разместить на своём сайте наш баннер.
Правила для посетителей сайта
православных литераторов «Омилия»
«Молитва» («Я, Матерь Божия, ныне с молитвою...»; 1837). В Лермонтове, несмотря на чувство «безочарования» и на то, что временами он не находил в себе веры в достижимость положительных ценностей жизни и даже в самые эти положительные ценности, которые обнимаются словом «счастье», все-таки в глубине души всегда теплилась и жила вера в любовь, в дружбу, в высокое предназначение человека на земле, в свободу, права и достоинство личности. Эта вера находила выражение в религиозно-философских идеалах.
Жизнь временами казалась Лермонтову полной, бьющей через край, обещающей счастье, наслаждение красотой и другими дарами. О таких минутах Лермонтов писал в стихотворении «Когда волнуется желтеющая нива...»:
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,-
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога...
Присутствие Бога ощущается не разумом, а чувством. Поэтому оно всегда таинственно. Высший мир обнаруживает себя либо красотой, либо особой внутренней жизнью. Он воздействует эмоционально и на эмоциональную сферу человека. Так, звуки в «чудной» «Молитве» («В минуту жизни трудную...») непонятны, но обладают «силой благодатной», исцеляя больную душу, внося в нее мир и избавляя от страданий. Однако такие минуты в жизни и в творчестве Лермонтова редки. По большей части Лермонтов ничего уже не просит у Бога.
В «Молитве» («Я, Матерь Божия, ныне с молитвою...») он обращается даже не к Богу - Творцу мира, а к Богородице, которая особенно высоко почиталась народом как заступница за всех грешников перед высшим строгим, суровым, справедливым и милосердным Судьей. И молится он перед иконой Богородицы не за себя, потому что его душа опустошена («пустынная») холодным миром, у нее нет веры в счастье, нет на него надежды, ее уже не оживить и за нее бессмысленно молиться. Он молится за душу «девы невинной», только что родившуюся на белый свет и стоящую на пороге земной жизни.
В стихотворении развернуты несколько противопоставлений: опустошенное «я» контрастно прекрасной душе, перед которой открывается мир; лирическому «я» и прекрасной душе этот мир враждебен и для них «холоден». Поэтому «дева невинная», обреченная жить в холодном земном мире, «вручается» его «теплой заступнице». Здесь опыт «я» переносится на судьбу другой личности. Он говорит поэту, что только помощь, попечение, защита и забота Богородицы могут уберечь и спасти «деву невинную» от «мира холодного», т. е. избежать того печального опыта, который выпал на долю лирического «я». Это означает, что когда-то и лирическое «я» обладало прекрасной душой, наполненной добром и любовью, что каждая человеческая душа от рождения одарена и озарена небесным Божественным светом, но, оказываясь на земле и будучи незащищенной и лишенной помощи, она неизбежно теряет лучшие свойства под напором «холодного» мира. «Вручая» «душу достойную» Богородице, Лермонтов просит, чтобы судьба «девы невинной» была счастливой и защищенной от колыбели до смерти. Здесь примечательны те признаки, которые, по мнению поэта, делают человека счастливым: внимательное окружение, молодость, покойная старость, незлобное сердце и исполнение желаний. В последней строфе даже смерть рисуется в гармоничных тонах, наполненных красотой:
Срок ли приблизится часу прощальному
В утро ли шумное, в ночь ли безгласную,
Ты восприять пошли к ложу печальному
Лучшего ангела душу прекрасную.
Итак, поэт молится о том, чтобы вся участь «девы невинной» от рождения и до «часа прощального» проходила под благим присмотром Богородицы. С точки зрения Лермонтова, только в этом случае человеку обеспечено естественное и спокойное пребывание в земном мире. Косвенным свидетельством такого натурального порядка служит необычное для Лермонтова употребление эпитетов в их прямых, предметных или эмоционально устойчивых значениях: молодость светлая, старость покойная, час прощальный, утро шумное, ночь безгласная, ложе (смерти) печальное.
Раньше, писал Лермонтов в «Фаталисте», «были люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие» в их делах; «уверенность, что целое небо с своими бесчисленными жителями на них смотрит с участием, хотя немым, но неизменным», придавала им необычайную силу воли. Беда современного человека состоит в том, что он лишь изредка чувствует благое влияние неба на свою судьбу. На протяжении всей жизни он большей частью предоставлен самому себе и брошен в холодный мир. Лишь в редкие мгновения он ощущает присутствие Бога и может оценить правосудие Божие. Поэтому значительно чаще Лермонтов обращается к трагическому жизненному опыту человека.
Однако по большей части Лермонтов ничего уже не просит у Бога. В другой «Молитве» («Я, Матерь Божия, ныне с молитвою…») он обращается даже не к Богу – Творцу мира, а к Богородице, которая особенно высоко почиталась народом как заступница за всех грешников перед высшим Судьей. И молится он перед иконой Богородицы не за себя, потому что его душа опустошена («пустынная»), ее уже не оживить и за нее бессмысленно молиться, и потому что он ни на что не надеется, а за душу «девы невинной», только что родившуюся или стоящую на пороге самостоятельной жизни.
В стихотворении развернуто несколько противопоставлений: опустошенное «я» контрастно прекрасной душе, перед которой открывается мир; лирическому «я» и прекрасной душе этот мир враждебен и «холоден», и потому «дева невинная» «вручается» не холодному земному миру, а его «теплой заступнице». Здесь опыт «я» переносится на судьбу другой личности. Он говорит поэту, что только помощь, защита и забота Богородицы могут уберечь и спасти «деву невинную» от «мира холодного», т. е. избежать того печального опыта, который выпал на долю лирического «я».
Итак, поэт молится о том, чтобы вся участь «девы невинной» от рождения и до «часа прощального» проходила при попечении Богородицы. С точки зрения Лермонтова, только в этом случае человеку обеспечено естественное пребывание в земном мире. Косвенным свидетельством такого натурального порядка служит необычное для Лермонтова употребление эпитетов в их прямых, предметных или эмоционально устойчивых значениях: молодость светлая, старость покойная, час прощальный, утро шумное, ночь безгласная, ложе (смерти) печальное.